Полиамория — это сложно, загадочно и очень интересно. Мы спросили у двух женщин, состоящих в таких отношениях, как бороться с ревностью, где знакомиться с единомышленниками и как избежать ситуаций, в которых вас просто используют.
Определение
Полиамория — добровольные, этичные и ответственные близкие немоногамные отношения, чаще всего с романтической или сексуальной составляющей. Это означает, что все участники таких отношений знают о существовании друг друга, вовлекаются в жизни друг друга и участвуют в таком взаимодействии по своему желанию. По сути, полиамория мало чем отличается от «традиционных» отношений кроме количества участников — их больше двух.
Полиаморками рождаются или становятся?
Тамара:
Учитывая общество, в котором мы воспитывались, было практически невозможно с детства понять, что ты — полиаморка. У меня процесс осознания проходил очень долго: мысли о полиамории то пугали, то интересовали.
Когда мне было 28, я уже была в десятилетнем браке, в котором, правда, никогда не была верна мужу. Я постоянно искала себе приключения на стороне, и это всегда сопровождалось чувством вины. С мужем этот вопрос не обсуждался — это было невозможно. Но я начала наблюдать за своими старшими друзьями, которые были в открытых отношениях, и я поверила в саму идею — что можно и вот так.
Потом у меня были другие отношения, в которых партнёр мне говорил: «Ты же немоногамная», а я отвечала: «Нет-нет-нет, я люблю только тебя!» Но при этом я совершенно спокойно относилась к тому, что у него может быть секс с кем-то ещё: у нас бывали в постели другие девушки, и я испытывала за своего партнёра комперсию (позитивные эмоции, связанные с тем, что вашему любимому человеку хорошо в параллельных отношениях. — Примеч. ред.).
Но у нас ничего не вышло, я осталась одна и начала осознавать, что раньше все молодые люди загоняли меня в довольно строгие рамки традиционных отношений. При этом да, я их ревновала — но не потому, что они имели отношения с кем-то ещё, а потому, что делали это за моей спиной. Мне важно всегда быть в контакте с партнёром, чтобы у нас не было никаких секретов. Постепенно я начала встречаться с новым молодым человеком в рамках полиаморных отношений — у него на тот момент уже был парень. Сейчас мне 32, и я чувствую себя в таком формате очень комфортно.
Анна:
Я считаю, что полиаморками не рождаются и не становятся. Полиамория — это внутренние убеждения. Но, мне кажется, нельзя говорить, что к полиамории приходят, потому что в таком случае есть ощущение, что моногамия — это что-то такое недоразвитое, а полиамория — как будто «следующая ступень». На самом деле никто никуда не приходит: для кого-то серийная моногамия — окей, а для кого-то полиамория — окей.
Я из небольшого города в провинции. И когда я жила там, слова «полиамория» в российском информационном пространстве ещё не существовало. Почти 12 лет назад, когда мне было 17 лет, я начала встречаться с молодым человеком, который разделял мои ценности: например, о том, что все люди — отдельные, нет никаких половинок, и наши отношения тоже могут закончиться. Мы поженились.
Когда мне было 20, мы с мужем влюбились в одну и ту же девушку, в итоге она прожила с нами четыре года. Это был первый опыт, и сначала мы пытались объяснять себе полиаморию через какие-то эксперименты — ну, там, секс втроём. Но в какой-то момент стало понятно, что это больше, чем дружба или секс.
Сейчас мы с мужем живём в Питере. Помимо него у меня есть ещё один партнёр, у этого партнёра есть жена, и она тоже, в общем-то, моя партнёрша. Мы вчетвером живём в одной квартире. Ещё у меня есть партнёрша в Москве.
Где знакомиться с полиаморами?
Тамара:
В богемных тусовках полиамория в том или ином виде существовала всегда. Сейчас у этого появилась некоторая форма, например, есть Feeld (инклюзивный дейтинг-сервис для поиска партнёров и пар. — Примеч. ред.) — там все знакомятся. В Tinder тоже можно: если вы открыто напишете, что вы полиаморка, то, вполне вероятно, найдёте себе партнёра или партнёршу.
У людей помладше меня полиамория вызывает ещё меньше вопросов, а я всё-таки застряла где-то посередине между поколениями — мне искать партнёров бывает сложно. С теми, кто младше, у нас не совпадает бэкграунд. А мужчины моего возраста — 30–40 лет — почти все в кризисе: они приходят в полиаморию не потому, что они полиаморы, а потому, что у них нарушен тип привязанности, и это сразу видно. А у меня с привязанностью всё хорошо: я могу выстраивать долгие и доверительные отношения с людьми.
Бывает ли, что партнёр-полиамор требует моногамии?
Тамара:
Я конкретно сейчас в такой ситуации, и я стараюсь уйти из этих отношений. Конечно, лучший способ решать подобные проблемы — социальный договор, который есть в любых отношениях: мы садимся и разговариваем о том, какой формат нас устраивает. Я, например, вижу, что человек просто очень в меня влюбился и поэтому согласился на полиаморию, но он хочет моногамных эксклюзивных отношений. Я понимаю, что он скоро будет страдать, а может, уже страдает.
Сейчас мне комфортно в полиамории, и я должна как можно раньше сделать выбор в пользу выхода из отношений с ним, чтобы мы не привыкали друг к другу ещё сильнее. При этом если я встречу человека, с которым мне захочется стать моногамной, я стану.
Полиамория — это же система взглядов, меня ничто не обязывает оставаться полиаморкой навсегда.
Анна:
Полиамория — пока очень новый для людей формат, и многие хотят в это поиграть. А потом на деле начинают обижаться, им становится некомфортно, и в итоге люди просто расстаются. Мне в этом плане повезло: все мои партнёры осознанные, ходят на психотерапию, я сама сейчас учусь на гештальт-терапевта. Мы очень следим за психологической экологичностью, поэтому у нас не бывает крупных трагедий и драм.
Естественно, ситуации случаются разные: когда от нас ушла та девушка, которая жила со мной и мужем четыре года, это было очень травматично. Тогда я и пришла к выводу, что надо ходить к психологу хотя бы потому, что на тебя постоянно давят какие-то социальные рамки и ты не можешь расставить вокруг себя маяки: что нормально, что ненормально.
Когда ты постоянно живёшь какой-то жизнью, а вокруг тебя всегда и везде совершенно другие схемы, ориентиры и понятия о норме, — это сложно.
Вот это внешнее давление и то, что, наверное, в какой-то момент она стала со мной конкурировать за мужа, и стало причиной того, что она уехала.
Но я видела не очень много женщин, которые сами хотят быть полиаморками. Я в том числе поэтому в своё время ушла из полиаморно-активистской тусовки — там многие мужчины приходят в чаты и спрашивают: «У меня есть жена и любовница, они не очень хотят общаться, как мне их подружить?»
Ты человеку объясняешь, что это не котята, а взрослые люди, и они могут друг другу не нравиться — не надо тешить своё эго и принуждать их дружить. Так относиться к партнёрам — неэтично. Вообще неэтичных историй и токсичных людей, к сожалению, хватает: бывает, что 40-летний мужик спит с двумя 17-летними девочками и зовёт это полиаморией. А у меня возникает вопрос: знают ли родители девочек, что происходит? И все ли участники таких отношений осознают, что происходит?
Как распределять время, внимание и обязанности?
Тамара:
Всё происходит естественно. С постоянным партнёром я вижусь один-два раза в неделю, а если он занят, встречаюсь с кем-то другим или занимаюсь чем-то своим. Чёткого графика нет, но за неделю мы обычно договариваемся, в какие дни встретимся.
В общем, всё так же, как в обычных моногамных отношениях. Другое дело, что в моногамии чаще принято проводить друг с другом абсолютно всё свободное время, не думая о качестве коммуникации. Десять лет моего брака так и прошли: мы находились вместе почти всегда и у нас практически не было личного пространства, при этом мы мало разговаривали друг с другом.
Сейчас мы с партнёрами живём отдельно: у меня двое детей, и неделю я живу с ними, неделю — без них. Постоянный партнёр тоже живёт один. В моём идеальном мире я бы хотела жить с партнёром, главное — чтобы пространства хватало всем. А с практической точки зрения это даже выгоднее — расходы сокращаются, например.
На самом деле вопрос встаёт и про будущих детей, потому что все ещё в детородном возрасте. При этом все хотят сохранить полиаморный формат, и вот в таких вопросах начинаются проблемы.
Или ещё пример: мой постоянный партнёр хочет поехать в отпуск, но с кем? Он должен выбрать одного партнёра: либо меня, либо своего молодого человека. Два отпуска — слишком затратно, а ехать втроём не очень хочется, потому что между собой я и тот молодой человек — не партнёры. У нас не триада, а параллельные отношения, и получается, мы будем делить одного партнёра на двоих. В таких случаях — только договариваться: например, ездить в отпуск по очереди.
Анна:
Мы пробовали разные форматы и поняли, что всё зависит от конкретных людей. Бывает действительно сложно, потому что когда ты взрослый человек и у тебя в расписании и работа, и хобби, и психолог, и ещё нужно поспать, и ещё бытовые штуки какие-то, — хочется иметь хотя бы 30 часов в сутках. Сейчас мы живём все вместе, и это облегчает процессы.
Я хочу подчеркнуть, что у нас нет иерархии, мой муж — не более и не менее важный партнёр, чем другие. Просто мы с ним очень разные в плане характеров, и у нас было много проблем из-за этого — нам приходилось через многое проходить, много работать над собой, чтобы находить компромиссы, многое друг с другом впервые открывать. И к моменту, когда появились другие партнёры, у нас не то чтобы была выстроенная система, но у меня уже было много инструментов для решения вопросов внутри отношений.
У нас у всех много хобби. Например, муж и ещё один мой партнёр занимаются борьбой, и недавно муж открыл секцию — это, конечно, требует много ресурсов и времени. Какое-то время я занималась вместе с ними, мне это нравилось, я получала пояса и так далее. Потом поняла, что мне разонравилось, однако какое-то время продолжала ходить, чтобы проводить с ними больше времени. Но это токсично по отношению к себе, и я перестала.
Конечно, можно завести чёткое расписание, но мы же все понимаем, как это бывает. Мы планируем, что в воскресенье точно соберёмся и будем играть в настолки. А в итоге за неделю все так устают, что в выходные хотят просто лежать и ничего не делать. Расписание в этом плане не всегда эффективно, но это не уникальная проблема полиаморов. Моногамной семейной паре, у которой несколько детей, тоже сложно найти время на то, чтобы просто побыть вдвоём.
Стоит ли знакомить партнёров?
Анна:
Раньше я очень сильно ревновала, и мне надо было знать всё — чуть ли не со свечкой ходить и подглядывать. Но это не потому, что я хотела контролировать партнёра, — это про мою тревогу и боязнь, что меня бросят и я останусь одна. Сейчас я не буду требовать, чтобы мне срочно всё рассказали.
Когда в полиаморных отношениях появляется новый человек, вообще очень сложно: понятно, что новая парнёрша будет интереснее, чем я. Ценнее она не будет, но будет привлекательнее хотя бы первое время просто потому, что это новый человек. Это не то чтобы бьёт по самолюбию, но ты иногда тревожишься: «Почему ты за мной так не бегаешь, почему у тебя глаза так не горят?» А ответ простой — влюблённость в нового человека.
Раньше мне было сложнее, сейчас я привыкла, ну и психотерапия не проходит бесследно — я стала самодостаточной и меня это не так задевает. Очень помогает отслеживать, где я, а где стереотипы, продиктованные обществом. Потому что как только ты становишься уязвимой в чём-то, на тебя, как из камаза, вываливаются самые разные мысли и тревоги. Но у меня есть совочек, чтобы разгребать эту кучу, — и это рефлексия.
В чём риски полиамории и как с ними работать?
Тамара:
Сейчас такой этап, когда все партнёры, кроме постоянного, задерживаются у меня ненадолго. Риски, связанные с ЗППП (заболеваниями, передающимися половым путём. — Примеч. ред.), решаются презервативами. А ещё я придумала день КВД — когда мы все вместе идём в кожно-венерологический диспансер, сдаём анализы, а потом пьём шампанское. Я могу сказать, что в моногамных отношениях проблем такого рода было гораздо больше: дело в первую очередь в людях и в их ответственности.
Ну и ещё дело в доверии: сейчас, имея возможность всё открыто обсудить, я чувствую себя в сто раз безопаснее. До этого у меня был партнёр, который вообще не любил мне ничего рассказывать. Он уходил куда-то с какими-то друзьями, которых я не знала, и меня страшно крыло. А сейчас я могу всё рассказать, и партнёрам от меня не нужно ничего скрывать: даже если что-то неприятное произошло — мы с этим разберёмся. По крайней мере я не остаюсь в неведении, фрустрации или страхе.
При этом риск насилия, как и в любых других отношениях, всегда есть. В качестве постоянных партнёров я выбираю максимально нетоксичных, максимально «травоядных» бета-, гама-, омега-самцов — вот это мои ребята.
Но всегда есть риск нарваться на нарциссов, на людей, которые прикрываются полиаморией, а на самом деле просто хотят трахать всё, что движется.
Я стараюсь максимально расчехлять людей сразу, у меня — как на допросе. Я не хочу попадать в ситуации, когда мужчина пишет о себе на Feeld: «Я в открытых отношениях», а потом оказывается, что у них открытые отношения, но не полиаморные, то есть ему нельзя в партнёрские отношения с другими людьми, можно только в постели трахаться. И сразу понятно, что у них просто кризис в отношениях, от которого он бежит. Вот здесь и кроется риск: этого очень много.
Я пока исследую этот вопрос, но мне кажется, что настоящих полиаморов-мужчин, которые дошли до этой истории осознанно, в Москве ещё очень мало. Многие считают, что «у меня полиамория» означает «у меня гарем». Или, например, хотят лёгких отношений, в которых можно трахать всех подряд, но ни за что не отвечать, не погружаться, не вовлекаться и не доверять.
Анна:
В полиаморных отношениях у женщин больше рисков. В России кроме стандартных фраз в стиле «ну ты сама выбрала такого партнёра» (характерных для моногамных отношений), есть ещё опасность услышать «да это всё из-за твоей полиамории — поэтому тебя изнасиловали, поэтому тебя абьюзили».
Я вижу довольно много мужчин, которые ходят к психологам, читают умные книжки, но всё это не делает их менее токсичными и опасными для партнёрш — им как будто просто дали в руки инструмент, которым они теперь могут более изощрённо эмоционально насиловать.
В том, что касается ЗППП, — тут риск тоже возрастает. Особенно если мы говорим про российскую действительность. Потому что в нашей полиаморной тусовке очень много историй о том, что человек на словах — Лев Толстой, а на деле — х** простой.
По моим наблюдениям, женщины в полиамории ведут себя более осознанно: они приходят к этому формату, предварительно всё изучив. Да и потом продолжают просветительскую работу: даже telegram-каналы по теме, которые я знаю, ведут чаще всего женщины.
Я тоже в своё время пошла в полиаморный активизм, чтобы обеспечить женщинам безопасность, поддержку и гласность, чтобы рассказывать «нет, ты не ш**ха», «нет, полиамория не значит, что ты должна спать со всеми, кого привёл твой мужик». Но тусовка оказалась слишком токсичной, и там обнажилось очень много проблем, связанных с использованием женщин.
Я часто слышала вещи в духе «Как мне убедить жену, что нам нужен секс втроём?», хотя понятно же, что если приходится убеждать, то это не «нам» нужен, а «мне». Ей — не нужен.
Как не выгореть от переизбытка эмоций?
Тамара:
У меня очень много близких друзей, а принципиальной разницы между партнёрами и друзьями в этом смысле нет. У меня и с подругой иногда возникают проблемы в контейнировании чувств друг друга («контейнирование» — это когда в сложной ситуации вы служите для близкого человека «контейнером» для его эмоций, помогая их обработать, сортировать, успокоить его и объяснить что-то, при этом не калеча себя). Когда-то я тоже думала, что будет сложно, но нет. Иногда мне комфортно поделиться тем, что со мной происходит, с одним партнёром, а иногда — с другим.
Если одному партнёру тяжело, грустно, не до меня — можно обратиться к другому. Иногда партнёр обижается на такие вещи. Например, у меня есть свой telegram-канал, и так как у меня дислексия, я прошу партнёра редактировать свои тексты. Однажды я попросила отредактировать текст не его, а другого партнёра, и он расстроился: «Это же наше общее дело». Я, конечно, удивилась, что его это задело, но мы всё проговорили.
Любые дискомфортные ситуации стоит проговаривать сразу, в том числе вещи, связанные с ревностью. Я в целом ревнивый человек в моменте, но я могу себя отрегулировать — всё-таки пять лет психотерапии не проходят даром. И даже если я ревную, я понимаю, что мои отношения с партнёром — эксклюзивные. Если кто-то и появится, это будет параллельная история, а не конкуренция.
/**/
Source: Лайфхакер
Комментариев нет:
Отправить комментарий