В середине XIX века количество спасовцев в России достигло по меньшей мере миллиона человек. К тому моменту это направление старообрядчества, которое до 1730 года запрещало брак, пересмотрело свои взгляды и разрешило спасовцам заключать браки в православных церквях. Однако в то же время крестьянки-спасовки начали отказываться от замужества. Исследованию этого явления посвящена книга историка, профессора Северо-западного университета в США Джона Бушнелла «Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок» (издательство «НЛО»), переведенная на русский язык Ларой Пуцелло-Бушелл. Воздержание от брака оставило заметный след в демографических источниках и повлияло на жизнь деревни от Ярославля до Астрахани.N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным тому, как Петр Бестужев-Рюмин решил установить границы брачного возраста, чтобы бороться с «безнравственным поведением» подвластных крестьян.
Дворяне обнаруживают сопротивление крестьянок браку и реагируют на него
До 1750-х гг. мало кто из дворян чинил препятствия замужеству своих крепостных женщин за пределами своих владений или проявлял интерес к возрасту, в котором их крепостные вступали в брак. После 1750 г. многие помещики — по крайней мере, владельцы крупных имений, составлявшие подробные инструкции по их управлению, — напрямую вмешивались в браки своих крепостных и в общих устанавливаемых правилах, и в конкретных случаях. Их могло беспокоить то, что их крепостные девки не выходят замуж или что выходят недостаточно рано, тормозя таким образом образование тягла, ядром которoго в большинстве имений являлась супружеская пара. Проблема эта не была вымыслом душевладельцев: когда выяснилось, что в некоторых имениях женщины действительно отказываются выходить замуж, многих помещиков это побудило ввести правила terminus ante quem. В этих правилах иногда устанавливался предельный возраст вступления в брак и для мужчин, но большинство мужиков и так были не против жениться. Когда соседские девки противились замужеству, женихи обращались к своим владельцам за помощью. Зачастую именно эти просьбы открывали помещикам глаза на существование проблемы женского отношения к браку. Весьма возможно, что некоторые помещики начали требовать, чтобы их крепостные девки выходили замуж в своих вотчинах, потому что их тревожили трудности мужиков в поиске невест: выход замуж на сторону мог еще усугубить нехватку незамужних девок.
Борьба с блудом: Петр Бестужев-Рюмин требует, чтобы девки выходили замуж к 20 годам
Петр Бестужев-Рюмин (1664–1743) — единственный вотчинник, о котором известно, что в первой половине XVIII в. он ввел правило относительно возраста выхода замуж. Проблема, которую он таким образом думал решить, состояла не в нежелании крепостных девок выходить замуж, а в их добрачном блуде. Бестужев узрел эту проблему лишь потому, что впал в немилость при дворе. В 1712 г. Петр I определил его гофмейстером к своей племяннице, вдовствующей герцогине курляндской Анне Иоанновне. Бестужев заведовал финансами Анны, «присматривал» за соблюдением интересов России в герцогстве и в какой-то момент попал к Анне в любовники. В 1727 г. он был вызван в Санкт-Петербург для расследования обвинения в обогащении за счет Анны Иоанновны. К его возвращению назад место в кровати Анны уже было занято Эрнстом Бироном. В 1728 г. Бестужев был арестован после того, как Анна обличила его в расхищении ее имения (тут она как минимум преувеличила) и в дворцовой интриге, в которой была замешана его дочь. После вступления на трон, с Бироном в свите, в 1730 г. Анна сослала 66-летнего Бестужева в «дальние селения», которыми оказалось его имение вдоль северного участка р. Шексны на севере Новгородской губернии. Бестужеву там принадлежали обширные владения. В двух селах были приходские церкви, и он жил по очереди то в одном, то в другом: в Люковеси в 10 километрах на запад и в Городище в 8 километрах на юг от маленького городка Череповца — оба на берегах Шексны. Более мелкие деревни были разбросаны промеж них в густых лесах, частично уходя глубже в чащу1.
1Петр Михайлович Бестужев-Рюмин и его Новгородское поместье // Русский архив. 1904. № 1. С. 5. Луковеси ныне лежат на дне Рыбинского водохранилища. Местный ландшафт вырисовывается из бестужевской Инструкции 1737 г., а также описан в документе от 1680 г., где вновь подтверждаются права Троицкой Филиппа Ирапского пустыни на землю в том же районе (Шумаков С. А. Обзор «Грамот Коллегии экономии». Вып. 2. С. 170–174).
Бестужев-Рюмин, вероятно, до этого в своих вотчинах не бывал и по приезде, похоже, имел мало представления о жизни крепостных. Он служил как минимум тридцать лет без сколь бы то ни было продолжительного отпуска, не считая периода расследования; время же, когда он мог оторваться от политических дел, проводил, скорее всего, в своей усадьбе под Москвой. Когда в 1731 г. он выпустил Инструкцию своему пошехонскому приказчику, единственное правило, касавшееся брака, звучало несколько противоречиво: «Девок крестьянских на сторону не отдавать, а кому отпускная подписана будет, вывод брать наперед по 5 рублей, а смотря по состоянию и по 3 рубля». Далее он добавил, что если брак заключается в своей вотчине, то отдавать следует без вывода. Толковать это правило можно следующим образом: по возможности не позволяй девкам выходить замуж на сторону, если же позволил, бери по 5 рублей, но я согласен и на 3.
В августе 1737 г. Анна простила Бестужеву-Рюмину его прегрешения и разрешила жить в Москве или в любом другом его поместье. Вероятно, он написал свою Инструкцию 1737 г. до или сразу же после отъезда из Пошехонья. В ней он не только расписал обязанности приказчика, но и составил частичную этнографию жизни своих крепостных душ. Они занимались подсечно-огневым земледелием («Также в подсеках работали и чистили по вся годы») и жили в разбросанных на большой площади починках, типичных для крестьян, которым приходилось каждые несколько лет расчищать пригодные для пахоты участки леса. Они должны были держать больше лошадей и скота и употреблять навоз в удобрение. За непоявление в церкви к воскресной обедне или на ежегодную исповедь полагался штраф — 1 копейка. Отмечать праздник с варением пива можно было не больше двух-трех дней. Все это было добавлено к его Инструкции 1731 г. Он также внес две поправки в свой наказ о браке. Во-первых, в правило о том, чтобы девки замуж на сторону не выходили, он добавил слова «без прошения». Может быть, Бестужев-Рюмин исправлял противоречие в правиле от 1731 г., а может, до него дошло, что для некоторых крепостных из далеко заброшенных дворов обмен дочерьми с чужими крестьянами неизбежен. Во-вторых, он постановил девок отдавать замуж не позже 20 лет. Этому требованию предшествовало объяснение: ребята и девки, мол, войдя в возраст, делают что хотят, то есть развратничают. Родители их работать не заставляют, и «от того своевольничания и безстрашия ребята пристают к воровству, а девки впадают в блуд <…> а девки в блудном деле, которых уже девок и брюхатых за муж выдали, а другие и родили в девках, которые и наказаны при собрании всех людей кошками… И для того крестьянам детей своих содержать бы в крепости и страхе и наказании и для того отцам и матерям дочерей своих в девках выше 20 лет не держат, отдават за муж, а ежели прежде 20 лет от безстрашия отцова и несмотрения матерня впадет в блуд, и за то отцу и матери и девке, и блуднику, которой с ней сблудит, ежели изобличается при собрании людей жестоко кошками наказаны будут».
Бестужев-Рюмин утверждал также, что его пошехонские крепостные женят малых своих ребят на взрослых девках, а другие женятся в одинаковом возрасте и что мужья с женами начинают ненавидеть друг друга, живут порознь и занимаются прелюбодеянием. Неясно, то ли он считал причиной прелюбодеяний женитьбу мальчиков на девках старше их, то ли равенство возраста, то ли и то и другое, а возможно, не то и не это.
Эти положения Инструкции 1737 г. стали прямым результатом наблюдений Бестужева-Рюмина за крепостными во время его опалы. Он требует, чтобы девки выходили замуж к 20 годам, в попытке побороть половую безнравственность, процветавшую при попустительстве родителей. Такое отношение родителей к добрачному сексу вполне естественно, если в течение какого-то времени подобное считалось нормой в данной местности. Возможно, это тот самый случай: эта часть Пошехонья находилась в том районе, где — по утверждению Маркелла, архиепископа Вологодского и Белозерского в 1658 г., — незаконные браки и наложничество были повальным явлением2. Принимая во внимание глухие леса, низкую плотность населения и расстояния между многими лесными поселенцами и их священниками, это неудивительно. В конце XIX в. крестьяне вспоминали времена, когда, по их словам, пошехонская молодежь предавалась свальному греху2. Но поведение, отмечаемое Бестужевым-Рюминым, могло быть одним из побочных результатов раскольничества. Пошехонские леса в те времена и позже изобиловали староверами беспоповского толка, и недоверие к институту брака вполне могло проявиться у крестьян в описываемом Бестужевым-Рюминым виде. В Инструкции 1737 г. он нигде не упоминает старую веру, но в самой первой статье речь идет о нерегулярном посещении церкви. Хотя мы не можем сказать, насколько распространены были тенденции, отмеченные Бестужевым-Рюминым, и чем они объяснялись, мы можем утверждать, что, если бы он не провел какое-то время в своем пошехонском имении, ему о них ничего не было бы известно.
2Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи. Т. 4. СПб., 1836. С. 145–146. По материалам ревизии 1858 г. не менее чем 6,31% незамужних баб брачного возраста в Пошехонском уезде имели незаконных детей (Ярославская губерния. Списки населенных мест по сведению 1859 года. СПб., 1865. С. XIV).
Подробнее читайте:
Бушнелл, Д. Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII— XIX веках / Авториз. пер. с англ. Лары Пуцелло-Бушелл. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — 416 с. (Серия Historia Rossica)
N+1: научные статьи
Комментариев нет:
Отправить комментарий